Любовь прекрасна - Страница 25

Так это или нет, случайно подслушанный разговор придал Ленки решимости уйти с его дороги. Разве она на собственном опыте не убедилась, что мужчины только разрушают ее жизнь? Укоряя себя за это, что поддалась гипнозу его необыкновенной личности, она стиснула зубы и вышла из каюты, производя как можно больше шума.

Стэнли находился в рубке, Сомса и Жаклин не было видно. Услышанный разговор не выходил у нее из головы. Прав ли Стэнли? Действительно ли Жаклин выбрала Сомса потому, что он дядя Стэнли?

Я этого никогда не узнаю, подумала Ленни, и меня это не должно беспокоить. Она прекрасно знала, что обманывает себя. Еще как беспокоит. Узнать правду сделалось необыкновенно важным для нее. Вскинув голову, она поднялась на несколько ступенек и вошла в рубку.

Не поворачивая головы, Стэнли спросил:

— Хочешь встать за штурвал?

— Нет, спасибо. — Слова прозвучали жестко. Пытаясь смягчить их, она добавила: — С тех пор, как я управляла яхтой отчима, прошло много времени, к тому же она не имела ничего общего с этой громадиной.

— Боишься? — прищурил глаза Стэнли.

— Ладно, я попробую, — согласилась она.

Он стоит близко, слишком близко, решила Ленни, неуверенно положив руки на штурвал, туда, где только что были его ладони. Она чувствовала их тепло. Некоторым мужчинам, рассуждала про себя Ленни, присущ природный магнетизм, ничего общего не имеющий с их характером. Что-то бросало ее в объятия именно таких мужчин.

Но ведь Стэнли боролся с огнем, преодолевая страх, ужас детских воспоминаний, ни на минуту не задумываясь о собственной безопасности! Каким бы он ни оказался в действительности, в личном мужестве ему не откажешь. Куин никогда не отличался подобной самоотверженностью. Пару дней назад по телевизору Ленни видела интервью со спасенной женщиной. Она назвала Стэнли героем. Со слезами вспоминала, как отчаянно он пытался спасти сидящих на переднем сиденье мужчин, пока не понял, что они уже мертвы, и тогда кинулся к ней. Она рассказала журналистам, какой изысканный букет он принес, когда пришел навестить ее и ее сына в госпитале.

Большая волна мягко подняла их. Ленни автоматически повернула штурвал, потом возвратила яхту на прежний курс.

— Видишь, ты ничего не забыла.

— Выходит, так. — Она никак не могла решить, что радует ее больше: его комплимент или собственное умение. — Биллу, моему отчиму, было бы очень приятно узнать, что он так хорошо меня выучил.

— Сколько тебе было, когда мама вновь вышла замуж?

— Семь. Я очень живо все помню. Все вертелось вокруг меня одной, и вдруг мама уехала, оставив меня с бабушкой! Я визжала и рыдала, не переставая. Могу себе представить чувства маминых родственников.

— Думаю, они сделали скидку на то, что ты была ошеломлена переменами.

— Они всегда чудесно ко мне относились.

— Ты их любишь?

— Очень. Хейстингс — одна большая семья, там все друг друга знают. Моя мама выросла в этом городке. И ее родители, дядюшки, тетушки, кузины с радостью приняли нас, когда мы возвратились после смерти отца.

Стэнли кивнул. Лицо его было бесстрастно. Вероятно, он вспоминал свою далеко не счастливую семью. Ленни оглянулась и сказала, отвлекая его от грустных мыслей:

— Смотри, как чайки ловко хватают на лету рыбку. Когда-то мы с отчимом ездили на рыбалку, было так здорово.

— Жаль, но сегодня порыбачить не удастся, — улыбнулась входящая в рубку Жаклин. — Мы с Сомсом вечером уезжаем, поэтому никак не можем задерживаться.

Она чуть порозовела от солнца, ее хорошенькое лицо было спокойным и безмятежным. Улыбка, которой она одарила Ленни, светилась простодушием и бесхитростностью. Ленни перевела взгляд на непроницаемое лицо Стэнли. Глядя на них, невозможно было предположить, что всего лишь полчаса назад они бросали друг другу упреки и обвинения. Знал ли Сомс, что они когда-то были любовниками?

Опять ты строишь невероятные предположения, нашептывал ей внутренний голос, ведь тебе ничего об этом не известно. Да, она ничего не знала, но горечь перехватила горло, и ясный день вдруг померк. То устойчивое равновесие, о котором Стэнли однажды с иронией упомянул и которого она добилась с таким трудом, было нарушено.

Словно в ответ на ее мысли, спина начала немилосердно зудеть. Когда появился Сомс, Ленни с удовольствием уступила ему место у штурвала и, отойдя в сторону, потерла спину тыльной стороной ладони, хотя знала, что от этого будет только хуже.

Она была уверена, что Стэнли даже не взглянул в ее сторону. Румянец залил ее щеки, когда она услышала его голос:

— Жаклин, где у вас аптечка? Ленни обожгла медуза.

— Такие ожоги могут быть довольно неприятны, — вступил в разговор Сомс. — Там есть антигистаминный крем, он должен помочь.

— Пойдемте со мной, — решительно вмешалась Жаклин. — Какой смысл терпеть боль, если можно этого не делать? — В салоне она осмотрела Ленни. — Ожог очень сильный, — заявила она, густо намазывая Ленни успокаивающим прохладным кремом.

— Со мной и раньше такое случалось. И всегда одна и та же картина. Сначала немного жжет, через несколько часов начинает страшно чесаться, и, когда уже кажется, что от этого зуда я сойду с ума, вдруг все внезапно прекращается. — Ленни опустила футболку. — Спасибо, сейчас гораздо лучше.

Жаклин положила крем обратно в аптечку, ее движения были медленными и размеренными. Она опустила веки и поспешно спросила:

— Вы ведь не очень хорошо знаете Стэнли?

— Нет.

Ленни совершенно не нужны были никакие подробности, но прежде чем она успела прервать разговор, Жаклин быстро сказала: